Любовь Адалова – волонтер, который не перестает учиться и видит в этом не сложность, а возможность (!) наставничества. В своем интервью она неоднократно использует слово «работа». И это вызывает искреннее восхищение.
— Любовь, как два с половиной года назад Вы выбрали свою подопечную?
— Мне предложили анкеты нескольких подходящих по возрасту девочек. Алинина была сверху. Мне понравились имя и почерк, заинтересовало ее увлечение рукоделием. Оно нас объединяет. Поэтому я решила остальные анкеты даже не смотреть: пробежала глазами и вернулась к Алине.
— Ваша «ставка на рукоделие» оправдалась?
— Да, эти занятия нас связали и помогли развитию отношений. Я пришла в декабре, мы начали украшать комнату к Новому году поделками и гирляндами. Потом воплощали другие ее и мои идеи. Немножко учила ее вышивать, вязать, плести фенечки, делать оригами. Алина придумала сделать вазочки под конфеты – и мы делали из пластиковых бутылок декупаж, делали корзиночки из газетных трубочек, занимались квиллингом – всего не перечесть. Вот недавно ей захотелось значки из пластика. Я почитала в интернете, из чего они делаются, купила нужный пластик – и мы вырезали значки, плавили, раскрашивали акриловыми красками.
— То есть вы вместе обучаетесь?
— Да, вот, например, возникла у нее идея рисовать на камнях. Мы смотрели об этом в интернете, собирали вместе гальку на Енисее, мыли, придумывали рисунки, раскрашивали, покрывали акриловым лаком – и теперь они хранятся у меня дома. Часть поделок у нее в группе, картины и изделия из соленого теста у меня на даче.
— Я знаю, что Вы достаточно давно забираете Алину домой на гостевом режиме…
— Да, мне хотелось увеличить время нашего общения. Хотелось научить большему, чем поделки, –и исторические места показать, и поводить ее в театр, в кино, на какие-то выставки. Научить ориентироваться в городе, дома научить готовить.
— Сейчас вы эту«программу» выполнили?
— Выполняем, всему сразу не научишься.
— Как Алина относится к вашим походам, с воодушевлением?
— Когда она была помладше, то рвалась в гости и расстраивалась до слез, когда мы расставались. Сейчас ей уже 15, и ей важнее иногда проводить время со сверстниками. Вообще взаимоотношения стали сложнее– это все проблемы, связанные с подростковым возрастом. Был период, когда она была агрессивна, огрызалась. Но я научилась не так переживать эти моменты, понимать, откуда это идет. И разговаривали мы, конечно, о том, что это меня расстраивает и желательно этого не делать. Но если она не может себя проконтролировать, я эти вещи теперь понимаю и прощаю.
— А со стороны Алины поменялась ли привязанность, стала ли надежнее дружба?
— Алина стала свободнее. Даже то, что она может позволить себе огрызнуться, говорит об этом.
— То есть Вы не принимаете это на свой счет, а относитесь с пониманием?
— Мне помогли консультации специалистов: куратора программы «Наставничество» Василины Степановой, психолога фонда Полины Ничковой и психологов, приходящих на Школы волонтера. Я поняла, что Алина стала мне больше доверять и знает, что я ее принимаю такой, какая она есть. Если сейчас ее что-то будоражит и она не может справиться с эмоциями, она уверена, что я ей прощу, и я ей прощаю эти моменты.
— Как сейчас проходят ваши встречи?
— Она стала увереннее чувствовать себя у меня дома. У нее есть своя комната, она знает, где у меня что лежит, может сама заварить чай, сделать бутерброд. Она знает, что можно похозяйничать на кухне и поухаживать за моими уже гостями. Иногда она приходит с подругами и сама их, как хозяйка, принимает. Но мне стало труднее, потому что она изменилась. Когда мы познакомились, она была ласковый ребенок, ей хотелось прижаться ко мне. Сейчас я как на качелях, у нее настроение то одно, то другое. Она уже не так откровенна. То может спросить совета, то «закрыться в коробочку», и я не могу достучаться.
— Начиная общение, Вы ожидали другого?
— Когда я пришла в наставничество, у меня были немного другие представления. Я думала, что будет достаточно уделять ребенку внимание, водить его в театр, кино – и ему будет хорошо. Я понимала, что, придя, уже не уйдешь, нельзя бросить человека хотя бы до 18 лет. Но я не понимала трудности этой работы, степени переживания. Например, когда Алина в первый раз нагрубила мне, я расстроилась до слез. Я не ждала такой своей реакции и необходимости работы над собой.Это живой человек, нужно выстраивать с ним отношения, вкладываться всем жизненным опытом, нужны терпение и понимание.
— У Вас не было опыта взаимодействия с подростками, Вы сейчас учитесь?
— Нет, почему, у меня двое взрослых детей. Особенно с сыном было достаточно сложно. Но с Алиной сейчас по-своему, к каждому нужен свой подход.И в том, что приходится постоянно учиться, – плюс работы наставника.
— Как выстраивались отношения с Алиной у Ваших домашних?
— Когда мы познакомились, Алина подружилась с моей дочерью (дочь ее старше на 12 лет) и могла общаться с ней дольше, чем со мной. Алине, как гостю, я уделяла больше внимания, и дочь иногда даже ревновала. Но сейчас дочь живет отдельно, и это ушло. Глядя со стороны, как в выходные мы вместе ужинаем за столом, как большая семья, я радуюсь, что и дети рядом, и Алина видит хороший пример семейных отношений. Все за одним столом, без спиртного, шутим, смеемся, играем в настольные игры.
— Алина стала практически членом семьи?
— Можно сказать и так, хотя дистанцию я все же держу. Мне важно, чтобы она ощущала, что она близкий мне человек, но забрать навсегда я ее не могу. Мы проговаривали это и в начале общения, и потом. Недавно Алина узнала, что мне не платят денег, когда я забираю ее. Ее это удивило: «Зачем вам это нужно? Вы же меня кормите». Я объяснила, что у нас в семье принято гостеприимство, и мама моя была хлебосольной.
— Как Вы думаете, как будут складываться ваши отношения после выпуска из детдома?
— Я часто ей говорю, что она всегда может рассчитывать на мою помощь, связаться со мной или прийти. Я на самом деле к ней очень привязана и хочу, чтобы она это знала. И сейчас, гуляя рядом, она всегда может зайти с друзьями ко мне.
— Чувствуете ли Вы ответственность за ее будущее?
— Да. Наставники должны общаться с детьми с позиции не взрослого, а друга. Я пытаюсь эту взрослость убавить. Но подать по-дружески информацию, что нужно учиться, – это сложно. У нее понизилась успеваемость, и пока не очень удается избегать нравоучений. Она думающая, наблюдательная, я вижу, что она анализирует и делает правильные, хоть иногда и жесткие выводы. Но при этом она все равно еще ребенок.
— Говорите ли вы о взаимоотношениях полов?
— Я все время готовлюсь и уже в голове «выстроила» эти разговоры, но пока не было повода.
— Как Вы думаете, в целом ваше общение с Алиной способно изменить, улучшить ее жизнь?
— Мне бы очень хотелось, чтобы у нее все сложилось благополучно, и я рада вложиться максимально. Не думаю, что помогут нравоучения. Вот гостевой режимпозволяет ейвидеть пример. Мы вместе ходим по магазинам, я проговариваю какие-то полезные моменты. Делюсь бытовыми навыками, что надо готовить и убираться, поддерживать добрые взаимоотношения в семье. Это то, что я реально могу ей дать. Но если она еще и запомнит, что я говорю… Пусть пока она с этим не согласна, но в будущем, надеюсь, она будет это вспоминать.
— Вы не жалеете, что взяли на себя эту непростую роль? Как Вы когда-то решились стать наставником?
— Я рада, что в стране появились волонтерские движения, я и своим детям всегда говорила о них. Когда у меня сократился объем работы, то освободилось время, в которое я могла бы заниматься любимыми или полезными делами. Просматривая фонды, я отсекла сразу те, которые собирают деньги. Рассматривала варианты поиска пропавших детей или наставничество. Но первое – это в основном сидение в интернете, и я выбрала живую работу с ребятишками. Я не жалею, конечно, ведь бывают и радостные моменты. Например, когда Алина впервые захотела со мной посоветоваться – это была маленькая победа. Когда она рассказывает о своих секретах, приоткрывается, это каждый раз радует и вознаграждает за все сложности.
Интервью провела Любовь Михалёва.
Хотите помочь в поиске наставников для детей из детских домов, оформите ежемесячное пожертвование на программу на нашем сайте.
